Наиболее раннее упоминание усадебного парка в имении Льгово содержится в купчей от 2-го апреля 1735 г., согласно которой майор А.С. Дохтуров продал Льговское имение генерал-адъютанту Д.Г. Сафонову. В состав проданного имущества входили “дворы помещиковы со всяким хоромным и дворовым и гуменным строением с садами и с прудами…”.

Один из прудов в селе упоминается в еще более ранних документах. В писцовых книгах 1627-1629 гг. село Льгово записано “на пруде”. Какой именно из существующих прудов упоминается книгами неизвестно. 

Вскоре имение было продано секунд-майору Степану Федоровичу Апраксину. Он увеличил территорию своего владения, скупив окрестные земли – деревни Семенкова, Андрейково, Попадьино, Мышинково (Мышенки) и Жуково, и приступил к перепланировке старой усадьбы. Тогда в восточной части территории усадьбы были разбиты регулярный парк (французский сад) и плодовый сад. 

После смерти С.Ф. Апраксина в 1758 г. усадьба перешла к его вдове Аграфене Леонтьевне Апраксиной. В 1768 г. был составлен план генерального межевания села Льгова. На плане изображены два господских дома, существовавших тогда в усадьбе и к востоку от них – регулярный парк с продольными и поперечными аллеями. В северной части парковой территории обозначены два пруда, будущие Черный и Малиновый пруды. Еще один пруд (Сельский) обозначен в ее южной части усадьбы.

В составленных к плану 1768 г. “Экономических примечаниях к планам дач генерального межевания” дано описание села Льгова, в котором числятся два господских дома, один каменный, а другой деревянный и “при нем сад регулярный с плодовитыми деревьями”. 

Описание села Льгово 1773 г. фиксирует три копаных пруда в имении: “село лежит при трех копаных прудах”, а также “сад регулярной с плодовитыми деревьями, яблоками, вишнями, красной смородиной и крыжевником, с которых плоды собираются для господского употребления”.

В конце XVIII – начале XIX вв. при следующем владельце Степане Степановиче Апраксине была произведена перестройка усадьбы под руководством итальянского архитектора Франческо Кампорези.

При участии Ф. Кампорези в конце XVIII – начале XIX вв. в усадьбе на 40 десятинах был разбит английский (пейзажный) парк “непрерывно спускавшийся от пруда к пруду мягкими склонами”. Новый парк занимал северный, северо- восточный, восточный и юго-восточный склоны холма, на вершине которого расположился парадный двор усадьбы с архитектурным ансамблем. 

Пруды к северу от парадного двора, обозначенные на плане 1768 г., были реконструированы – объединены с устройством в центре острова, на который из парка вел мостик. Во вновь разбитом парке устроили еще три пруда. При С.С. Апраксине они получили названия: “Белый Воробей”, “Черный Воробей”, “Малиновый Воробей”, “Большой Воробей”, “Малый Воробей”.

Через парк между прудом с островом и средним прудом (“Белый Воробей”) выкопали протоку, огибающую центральную часть усадьбы с главным домом с северо- востока.

На плане усадьбы 1810 г. хорошо зафиксирована сложившаяся к тому времени планировочная структура парка с живописно расположенными прудами, просеками и аллеями.

Кроме того, рядом с протокой, соединяющей пруды Белый и Черный, показан насыпной вал. В нем был сооружен грот с турецкой мечетью наверху.

Последняя кроме своего декоративного назначения играла роль смотровой площадки, дающей обозрение центральных пейзажей парка и обширной панорамы северных окрестностей Ольгово. Вид вокруг представлял собой поля и кулисами подступающие к ним заросшие лесом холмы.

После 1917 г. целостность усадьбы, разделенной между разными пользователями, была нарушена. Состояние усадебных построек и парка значительно ухудшилось. В апреле 1919 г. центральная часть усадьбы была передана музейному отделу Наркомпроса, почти все строения на парадном дворе, включая главный дом с галереями, занял музей усадебной культуры и быта. 

В 1923 г. в ведение музея поступил английский парк на 43 десятинах с тремя прудами. В составленной в том же году инвентарной описи парка и построек усадьбы–музея “Ольгово” отмечено неудовлетворительное состояние усадебного парка: “парк запущен, дрожки зарощены, от прежних павильонов и беседок видны только следы и развалины грота, “(турецкой) мечети”.